Людмила Севастьянова Lyudmila Sevastyanova

Материально было тяжело вдвоем нам... Я хорошо запомнила, знаете что, эти приватизационные сертификаты, которые нам выдали, и ты не знал, куда их вложить, в какие компании... В какой-то определенный период у нас стали задержки в заработной плате, в медицине, у врачей. И я хорошо запомнила, что на восьмое марта у меня уже нет денег, а зарплату нам вовремя не выдают. И мы пошли на рынок с сыном и продали эти сертификаты, чтобы купить себе покушать.

Меня пригласили в состав очень узкой делегации: была Пинчук, вице-президент Ассоциации врачей-психиатров [Пінчук Ірина Яківна, з 2023 року — президент Асоціації психіатрів України], я, из Минздрава был один товарищ, и ректор Тернопольского мединститута. И мы поехали в Грузию по обмену опытом. И вот можешь себе представить, [20]14 год, еще не освободилось, так сказать, здесь у нас еще «ДНР». И я говорю: «Как я доеду? Я не знаю!». — «Ну, давайте как-то прорывайтесь». И я еду, меня провожают сын и невестка, автобусом. Это июнь-месяц. Я сажусь на автобус, еду в Донецк. Выхожу, с другой стороны сажусь на поезд и еду в Киев. Потом мы оттуда летели в Грузию самолетом. Четыре дня…во Львове. Они тогда как-то предвидели все — помощь ПТСР [посттравматичний стресовий розлад] и временно перемещенным лицам. Мы ездили на границу с Северной Осетией, лагеря беженцев смотрели, как оказывается социальная помощь в Грузии, вообще какие-там были нововведения еще при [Міхеілі] Саакашвили. В последний день мы сидим на летней площадке в ресторане, а мне смска, невестка присылает: «У нас очень громко, очень страшно». У меня слёзы на глазах. Они говорят: «Ну что?». — «Я не знаю что!». И вот я прилетаю в Киев и сажусь на поезд, ехать в Краматорск. А до Донецка — говорят: «В Донецке — нет, уже не принимают». Потом Красноармейск [з 2016 року — місто Покровськ], потом Краматорск. И я приехала наверное в среду или в четверг, а в субботу мы с ней вышли на рынок, с невесткой, в Старый город, а нам говорят: «Ушли!». И я говорю, сосед говорит: «Что ушли?». — «Так колонна прошла вдоль Нового Света, позвонили!». Вот это было как-то... Это страшно, но это несерьезно было. Я во время этих событий еще слетала в Грузию.

25 января 2023 года у нас повторный, в ту же точку обстрел. — В ту же, в которую первая была? — В ту же, что первая, точка в точку. Опять собрались все. Ну, да, хорошо, никто не [пострадал]. Хотя отделение уже лежало. Вот четырехэтажное [здание, йдеться про будівлю, де до першого обстрілу, 7 вересня 2022 року, розташовувалося відділення психіатричної лікарні], а мы здесь, оно сюда прилетело. 23 марта [20]23 года — третий обстрел. — В ту же точку? — Нет. Теперь вот четырехэтажное, а здесь, сзади — котельная и гаражи. И попало в гаражи. Две машины были. И там гаражи семейных [врачей] Те тоже уничтожены. И котельная не наша, она КМРТС [рос. «Краматорскмежрайтеплосеть»], пол трубы снесло и горел газ. Но они быстро сделали, все восстановили. — А в больнице окна вылетали? — Да, конечно-конечно. И крыша слетала. Крышу дважды, раз — после первого обстрела сделали, вот сентябрь, потом после второго обстрела. Год она стояла, протекала, потом все-таки сделали, выделены деньги. А окна и сейчас забиты ОСБ [плитами] и всем. — Вы помните свои эмоции? У вас три раза прилетало в место вашей работы, первые эмоции ваши, мысль, там, какая-нибудь? — Страшные эмоции. Первый раз ночью, но это, как сказать, ты в шоке. Наверное, это ближе описать к шоку. Первое утро я в шесть утра приехала, позвонили, мэр звонил ночью и все, это самое, это под утро. Второй раз — это днём, мы сидели на работе. Вот когда тот же раз в ту же точку, мы сидели, услышали гром, в тот же день. 25 января мы сидели на работе. А вот когда в котельную — это тоже ночью было.